— Вы что, хотите сказать, что Генка может…

— Я ничего не хочу сказать. Но подстраховаться нужно.

— Я не буду его брать!

— Это не обсуждается. Возьми. Спрячь его и будем надеяться, что он тебе не пригодится. Но если оружие будет с тобой, то и мне будет спокойней. Бери.

Я нехотя взял оружие. Оно было тяжелым, приятно лежало в ладони. Только вот холод стали походил на холод мертвого тела.

— Вот здесь предохранитель, стрелять оружие будет только если снимешь его. Спрячь.

Я положил оружие в карман куртки.

— Пора, — кивнул Дмитрий и мы все вышли на улицу.

Уже вечерело. Свежий ветер выдувал из головы все дурные мысли. Мы постояли некоторое время молча. Дмитрий курил, мы же просто смотрели в небо, любуясь закатом. Мне не хотелось покидать гостиницу, особенно не простившись с Лесей. На душе было гадко. Да еще этот пистолет… Он словно заноза не давал мне покоя. Не верил я, что Генка может напасть на меня.

Но ведь и про Володьку я тоже такого подумать не мог…

Воспоминания о погибшем друге кольнули сердце.

«Бывшем друге», — сам себя поправил я.

Это было предательство. Подлое, холодное, расчетливое. И пусть Володька объяснял это мечтой, к которой он стремился, меньшим предательством это не становилось.

— Андрюха, не переживай, поднимемся мы на эту гору. И не на такие поднимались, — решил приободрить меня Генка, видимо не так истолковав мой кислый вид.

Я неопределенно кивнул.

Мы долго ехали по городу, почему-то петляли, словно хотели оторваться от «хвоста». Потом, когда уже стемнело, прибыли в аэропорт. Но только не простой, расположенный в какой-то военной части.

— Полетите на вертолете, — сказал Дмитрий, показывая на черную машину, стоящую по центру взлетной площадки. — Ми-4, военно-транспортный вертолет. Крейсерская скорость — сто сорок километров час. Максимальная — более двухсот. Зверь, а не машина! В вашем распоряжении два пилота. В Нефтекаменске будет посадка и дозаправка. Потом — прямиком до точки высадки. Как я уже говорил вертолет будет ждать вас там. Тем же путем вас доставят обратно. Тут встречать буду я. Связь держите через рацию, с пилотами. Они будут передавать всю информацию нам. А вот, кстати, и пилоты.

К нам подошли два крепких парня, один уже седой мужчина, лет пятидесяти — старший пилот. Второй загорелый брюнет, чуть старше нас.

— Молотков Иван Петрович, — представился первый.

— Ромка Конюхов, — сказал второй.

Мы познакомились, пожали друг другу руки.

— А теперь давайте отправляться, — поторопил Дмитрий.

— А снаряжение? — спросил я.

— Оно уже в вертолете. Я приказал, чтобы взяли все необходимое.

Мы с Генкой переглянулись.

— Нам нужно все проверить!

— По пути проверите.

— Нет, — категорично заявил Генка. — Сейчас. А вдруг вы чего-то не доложили?

— А я и не клал вам ничего, — улыбнулся Дмитрий. — Готовил амуницию и прочее снаряжение ваш старый друг — Молодов. Правда, раскрыть всех деталей я ему не смог, но объяснил достаточно подробно какую задачу нужно выполнить двум не называемым ребятам.

Это новость согрела, и мы расслабились. Молодов специалист высокого уровня и ему можно доверять.

— Ну все, будем прощаться, — протянул руку Дмитрий.

Мы попрощались и двинули к вертолету. Молотков Иван Петрович, седой пилот, кивнул на наушники.

— Надевайте, будет шумно.

Мы тяжело вздохнули и повиновались.

Перелет был сложным и дался нам не просто. Мы летели долго, сквозь ночь. Сначала просто молча пялились в иллюминаторы. Потом, не в силах просто так сидеть, устроили ревизию вещей, которыми нас снабдил Молодов. Все было подготовлено в лучшем виде, даже с запасом. Новые веревки, карабины, ледорубы, перчатки — кажется, даже когда мы шли на Пик Победы, не было такого изобилия.

Мы принялись формировать рюкзаки. Собрали их, с учетом необходимого для подъема. Потом разобрали и вновь собрали, пытаясь уменьшит габариты и все запаковать максимально плотно.

Через некоторое время вертолет начал снижение, и мы сели на дозаправку. Молотков, сославшись на инструктаж Дмитрия, велел нам оставаться внутри и никуда не выходить. Сильно уставшие и вымотанные от мыслей, заткнули уши ватой, сверху надели наушники, разместились кто где и уснули.

Проснулись, когда в иллюминаторах уже светало. Вертолет заходил на посадку.

Генка заметно нервничал. Я тоже не находил себе покоя. Но едва за стеклом показались горы, как мы успокоились.

Катунский хребет встретил приветливо — ветра нет, видимость тоже хорошая.

Величие гор завораживало. Гранитные пирамиды, казалось, упираются в самое небо. Глядя на это великолепие, в голову невольно полезли разные мысли о мистическом свойстве здешних мест. Белуха… Белоснежная владычица, северная Шамбала, по преданиям и легендам «пуп Земли», о которой в своих записках рассказал Рерих. Художник, писатель, археолог, путешественник, а в душе мистик, Николай Рерих влюбился в нее, едва увидев. И его картины, невероятные, завораживающие, это подтверждают.

И глядя сейчас через иллюминатор, я его прекрасно понимал.

Подножие, куда мы намеревались приземлиться, не было покрыто снегом, но верхи белели сединой. Восхождение будет не простым.